Суббота в Израиле - день отдыха. Но в силу обычной занятости в другие дни, я иногда именно в субботу посвящаю несколько часов «моим бабушкам».
Так уж повелось, что вот уже лет шесть есть у меня несколько пожилых пациенток. Посещаю я их на дому за совсем символическую сумму, да и деньги-то беру исключительно чтобы не ущемить гордость и независимость «моих бабушек». На мои попытки отказаться - обижались. В общем, это отдельный рассказ.
Вот сидит бабушка Беба напротив меня, маленькая, сгорбленная жизнью, но тщательно причесанная, в чистом платье с накрахмаленным белым воротничком. Специально для визита доктора оделась празднично. В ушах золотые сережки с гранатиками.
Маленькие, морщинистые, в подагрических узелках пальцы Бебы теребят очки в тонкой красной, можно сказать даже щеголеватой оправе. Мощные их линзы искажают буквы лежащей на столе газеты «Миг».
Бебе за восемьдесят. Одинокая женщина, всю жизнь проработавшая заведующей отделом в Житомирском архиве. Только выйдя на пенсию она решилась уехать в Израиль. И вот который уже год живет тихо и замкнуто в одном из иерусалимских хостелей.
Жизнь ее в общем-то могла бы быть и легче, если б не война.
И вот теперь, спустя уже более чем 60 лет, воспоминания ее - об этом.
Громким старческим голосом, свойственным для плохо слышащих людей, с неизжитым почти десятком лет жизни в Израиле украинским акцентом Беба рассказывает:
- День Победы застал меня первогодкой учительницей в одном из сел Ростовской области. Ох, как мы ее тогда ждали – Победу. И вот, вижу я накануне, аккурат 8 мая, сон. Идет крестный ход мимо житомирской церкви, а у людей улыбки на лице и колокол церковный звонит. Победа!
Утром встала чуть свет – в соседнее село к сапожнику надо было сбегать в соседнее село. Ботинки-то развалились. Про сон свой вспомнила, вздохнула только. Казалось, война идет бесконечно, и конец ей – только в снах наших.
Возвращаюсь обратно полем. Вдруг слышу, сзади кто-то бежит, и прямо на меня. Моя ученица Нюрка … Обнимает, целует: «Учителка, война кончилась! Скоро папка вернется!».
Ну вот, думаю. Сбылся мой сон.
Прихожу в село, а рядом с сельсоветом уже трибуна склолчена, народ собирается. Демидыч, председатель, мужик средних лет, фронтовик с одной рукой, выглянул из окна.
- Учитель, знаешь уже?
- Знаю, председатель. Радость-то какая!
- Речь готовь, девка, ты у нас одна грамотная – от комсомола.
- Да что Вы, Демидыч, я сроду на собраниях не выступала.
- Ничего, справишься… В такой день – и не справишься? Давай, ступай, а у меня дел по горло. В 12 часов как штык!
К двенадцати часам дня народу прибыло – с тысячу человек. Съехались из нескольких окрестных сел. Ну прямо Сорочинская ярмарка – телеги вокруг площади, лошади на привязи.
Гвалт стоит, кто песни поет, кто плачет, гармошка играет. Люди обнимают друг друга, смеются, целуются.
На трибуне уже человек шесть с ноги на ногу переминаются. Взошла я по деревянным ступенькам на помост, встала рядом с парторгом. Было мне тогда всего-то чуть за двадцать годков – сама худющая, на две головы ниже самого маленького мужика в селе, в очках. А напротив – толпа баб и мужиков, колхозников.
Демидыч митинг открыл. Только начал он говорить – затихли все как по команде… Кто рот открыл, кто бороду теребит, у кого слезы из глаз катятся. Даже детишки в толпе – и те примолкли. Слушают…
Боже … Сколько же у каждого за плечами, сколько мужиков домой не пришло… Вдов да сирот в селе за половину семей.
Чувствую, толкает меня парторг в бок.
Демидыч зычно объявляет: «Слово предоставляется нашей учительнице».
Вышла я вперед. Микрофонов-то тогда не было, а передо мной – тыща народу.
Помню только, первое слово прокричала: «Товарищи!».
А из дальнейшего - ну ничего не помню. Говорила что-то, то что надо (улыбается), руками махала. Очнулась уже под аплодисменты.
Вот и всё. Наутро проснулась – а голос-то осип, так накричалась…
Больше я речей в своей жизни никогда и нигде не говорила.
Смотрит на меня Беба из-под очков, а на глазах слезы. Знаю - почти не видит она меня. Нажиты и катаракты, и глаукомы …
Скромный человек, труженица. Жизнь свою прожила тихо, но честно.
У каждого из них, переживших войну – свои воспоминания. И свой День Победы.
Вот у нее такой. Такой как она – скромный, без звона орденов и чеканящего шага парадов.
Свой … со слезами на глазах.
