"Когда я вошел в гетто, ко мне, со всех сторон, тотчас же сбежались
обитатели этого неприглядного места. Они хватали меня за руки,
чего-то просили, о чем-то умоляли и кажется, даже бранили меня
на своем странном языке. Я слушал их причитания, кивал головою,
но мысли мои были далеко..."
"...Неторопливо оглядевшись по сторонам, я подозвал Грига,
он подбежал низко кланяясь и пытаясь поцеловать мне руку.
Мне никогда не нравилась его наглая пухлая рожа, он был тут
чем-то вроде члена юденрата, меня ненавидел, но и побаивался..."
..."есть разговор"; негромко сказал я ему и он, тотчас же,
отогнал голосящую шайку-лейку подальше и в струнку вытянулся
передо мной. "Как жизнь, Григуля?"- спросил я, потрепав его по жирной щеке, - "что нового?" Подобострастно улыбаясь и поминутно оглядываясь,
он залез в карман засаленного лапсердака и вынул оттуда несколько
смятых листков бумаги..."
---------------------------
"неожиданно мятые листочки полетели в грязь, а в руке еврея - обитателя гетто оказался заржавленный гвоздь, каким-то чудом припрятанный в складках его одежды. И без того злобное от природы лицо полицая Агафонова, прозванного узниками гетто Агавоньевым, исказилось удивлением, смешанным со страхом. Агавоньев сорвался было с места, но неловко поскользнулся, упал на бок и покатился вниз по давно не убиравшейся улице Варшавской, собирая по тротуару всем своим нескладным телом собачье и кошачье дерьмо.
В сгущавшихся сумерках Григ неспешно вышагивал вслед за этим жалким, с потрохами продавшимся нацистам полицаем, еще сегодня утром самолично сгонявшим в железнодорожные вагоны отобранных у родителей гетто еврейских детей.
Докатившись до пожарного крана, торчавшего у обочины, полицай шмякнулся об него всем телом и затих.
Наступив проношенной подошвой ботинка на измазанное дерьмом лицо Агавоньева, Григ брезгливо сплюнул прямо в глаза ублюдка.
- Жить хочешь, мразь? - негромко спросил нациста еврей.
- Ха-ха-ха-чу.... - размазывая налипшие на щеки экскременты животных, заикаясь, прошептал душегуб.
- Тогда снимай свои подштанники - и голышом дуй к воротам, - кивнул головой Григ.
У ворот на вышках только что включились прожекторы.
- Они меня убьют, - жалобно ныл Агавоньев, снимая вонючие подштанники.
- Авось не убьют, твой арийский профиль им не позволит...
Напоследок Григ, не жалея ветхий ботинок, наподдал по голой полицаевой заднице, и тот вприпрыжку припустил к воротам гетто, размахивая руками и крича что-то невообразимое на плохом немецком:
- Хенде хох, курка - яйка, их бин Ага-фон-офф...
Немецкий охранник, поймав в луч прожектора приближающегося голого человечка карликовой наружности, не спеша направил на него пулемет и снял оружие с предохранителя..."
* - начало рассказа предложено оскопителем истории из г. Ижевска, "энергетиком", работающим 5 дней в месяц, не более, остальное время занимающимся диффамациями и пропагандой антисемитизма - Геной Агафоновым.
Окончание рассказа написано мной. Гена слился...
