4 мая в Иерусалимском культурном центре в зале "Гармония" в 19.00 ( ул. Гилель, 27) откроется ретроспективная выставка работ старейшего иерусалимского художника Вениамина Клецеля.
«Встает поутру человек и вдруг чувствует себя целым народом», – сформулировал в «Песни поутру» израильский поэт Амир Гильбоа. Так произошло и с Клецелем, сумевшем воплотить в живописи свой художественный образ «штетла» – с узнаваемыми типажами и колоритным течением жизни, наивно трогательными сюжетами, читаемыми в доведенных до минимализма композициях. Это мир гармоничный и цельный. Такова еврейская семья, преисполненная внутреннего удовлетворения и самодостаточности от исполнения всех обрядов. Почему? Да потому что любое событие в предписанной человеку жизни и есть достояние всей общины со своими религиозными традициями, общинными авторитетами и устоями, образно осмысленными художником.
Примечательно, что сам художник «в местечке не родился и никогда не жил, но воспринял этот образ через художественную литературу. "Еще в России, – говорит Клецель, – я полюбил книги Г. Кановича. Художественное представление Г. Кановичем “местечка” было воспринято и пережито мной через его книги, которые помогли глубже понять этот своеобразный мир, став толчком к собственному образному видению темы".
Жанровые картинки, созданные Клецелем в примитивистской манере, – его творческая удача. Не потому, что он мечтает повернуть историю вспять, а потому, что типажами своего «штетла» художник способен эстетически объединить евреев мира. Клецель пишет обобщенно, легко, свободно, быстро. Характерные жесты и типажи, именно типажи – отличительная черта его жанровых сценок.
Главное – настроение и метроритм фигуративного сюжета. Однако судить о Клецеле только по «штетлу» недостаточно, поскольку значительную часть его творчества составляют портреты, в которых, в отличие от сюжетных жанровых сценок, художник отказывается от типажей, погружаясь в психологию образа. Таковы портреты Игоря Губермана, Владимира Фромера, Леона Майера, Хаима Сутина, жены художника Славы Бондаренко. Особая роль принадлежит автопортрету – это почти два десятка работ. Автопортреты Клецеля не вписываются в привычное понимание жанра. Это галерея самых различных, разительно не похожих друг на друга портретов – результат качественно иного восприятия мира, пропущенного сквозь экспрессивную визуально-живописную призму художника. Здесь, в отличие от типажей жанровых сценок, выступает индивидуальность, нередко дисгармоничная и диссонирующая в своих взаимоотношениях с миром. Иначе говоря, метафорический «автотекст» Клецеля на поверку оказывается гораздо шире типизации обычного образа художника.
Однако главным «титулом» Клецеля стал титул «иерусалимский художник», как замечает искусствовед Н. Кочубеевская в предисловии к каталогу его работ, ибо лучшие и «основные работы написаны Клецелем после репатриации в 1990-м году. Здесь он по-настоящему обрел себя, нашел свою тему, своих героев».
«В великом Иерусалиме рисую камни, холмы, евреев. Восторг переполняет меня!» – пишет Клецель в «Иерусалимских картинках». Да-да, у Клецеля свой Иерусалим, присущий только ему как главная составляющая творчества. В городе художника очертания домов и деревьев почти исчезают. И, словно освободившись от контурных ограничений, цвет переливается с пейзажа на случайную фигуру, крышу дома, край облака и возвращается обратно. Иерусалим стал олицетворением творческого ощущения Клецеля, он вошел в него как в автопортрет.
Мироощущение художника складывалось с детства... Украинский городок Первомайск. Эвакуация в Ташкент. В Ташкенте начал посещать изостудию Дворца пионеров, окончил художественное училище, живописное отделение Театрально-художественного института. Далее четыре года в армии – не оставляя карандаша. После переезда в Самару Клецель работал в художественной школе, преподавал рисунок студентам-архитекторам в Строительном институте. Был принят в Союз художников СССР. В 1990 году переехал в Израиль.
И главным «титулом» Клецеля стал титул «иерусалимский художник», как замечает искусствовед Н. Кочубеевская в предисловии к каталогу его работ, ибо лучшие и «основные работы написаны Клецелем после репатриации. Здесь он по-настоящему обрел себя, нашел свою тему, своих героев».
"Израильская культура многогранна. Всё впитываешь как губка. Но «сверхзадача» всё равно должна оставаться твоей, и школа не должна выпирать. А вообще, сам процесс работы – для меня единственный. Зритель приходит на выставку, чтобы получить заряд духовности. Если мои работы открывают эту духовность зрителю, я счастлив. И еще я благодарен судьбе, что подарила мне Иерусалим".
Галина Подольская
